Алена Мозговая о кумовстве и шоу-бизнесе

 Возродив в 2010 году проект «Песня года», вы собрали более полусотни артистов и показали всей стране, как выглядит в целом наша эстрада сегодня. Что вас лично порадовало и огорчило в увиденном и услышанном?

А. М. Порадовало то, что у опытных артистов появились хорошие новые песни, образы. Они прогрессируют, эволюционируют. Увы, не могу сказать, что за последние несколько лет у нас стало больше новых интересных коллективов. Это огорчило. Слава богу, не сошли с дистанции те, кто был.

 По какому принципу вы подбирали артистов для «Песни-2010»?

А. М. По степени их публичности, рейтинговости и, естественно, по наличию новых песен. Многие написали песни специально для этого проекта, что тоже порадовало.

 Ваш отец в знаменитом интервью «Бульвару» в 1997 году сказал: «За каждым певцом ездят отряды парикмахеров, стилистов и визажистов, а настоящей музыки все равно нет».

С тех пор что-то кардинально изменилось?

А. М. Кардинально, пожалуй, нет. Но я считаю, что сегодня у каждой из наших так называемых звезд есть по меньшей мере пара-тройка отличных песен, а у некоторых и больше. Ни один исполнитель не может постоянно выдавать на-гора хиты высшего качества. Радует, что наши выдают их хотя бы периодически.

Мода на музыкальные талант-шоу вроде «Х-фактора» и «Фабрики звезд» — позитивный фактор для развития эстрады?

А. М. Это палка о двух концах. Я за талант-шоу — для людей, которые умеют петь, это шанс показать себя, раскрыться. На «Х-факторе» ребята пели вживую, и это прекрасно. Понимаешь, что человек реально умеет делает и за кого ты голосуешь. Другое дело, что об этих артистах потом быстро забывают. При каждом телеканале или хотя бы при каждом шоу нужно создать продюсерский центр, который работал бы с ними и дальше.

Взять ту же «Фабрику». Наталья Могилевская, которая курировала один из сезонов, насколько я знаю, занимается со своими исполнителями. А после «Фабрики» Кости Меладзе многие остались не у дел. Матиос, Эрика еще имеют какую-то поддержку, большинство же — нет. Взлететь с помощью телеэфира легко, но когда он заканчивается, для некоторых это оборачивается болезненным падением. Посмотрим, что произойдет с победителями «Х-фактора», мне будет интересно наблюдать за этим.

Чувствуется, что вы невысокого мнения об отечественной системе продюсерства.

А. М. Можно сказать, что она отсутствует. Все успешное, что есть у нас, это тандемы «муж — жена», «родители — дети» и в том же духе. Без родственных отношений в Украине эта система не работает.

Описанное вами кумовство — это плохо?

А. М. Хорошо это или плохо — вопрос двадцать пятый. Оно есть, оно работает, и в ближайшей перспективе вряд ли кто-то от него откажется. Это касается не только шоу-бизнеса, лозунг «Нi — кумовству і корупції» у нас провозглашен, но он никогда не соблюдался. Возможно, должно вырасти новое поколение, а наше поколение, думаю, уже не сможет от этого отказаться.

А вы не хотите внести свою лепту в развитие украинской эстрады и запеть? В начале 90-х вы пробовали это делать.

А. М. Это было давно и неправда. Возвращаться к этому я не собираюсь. У нас с Димой Климашенко есть записанная песня, на которую, надеюсь, мы когда-нибудь сделаем клип. Но это максимум, что может быть.

Почему?

А. М. Мне это не интересно. Страсти к пению у меня никогда не наблюдалось, это идея папы, а сопротивляться было бесполезно. Потом я потихоньку ушла от этой темы, и появление в моей жизни Пономарева, конечно, очень в этом помогло.

Вроде бы ваша младшая дочь Женя хочет петь?

А. М. Она учится в академии искусств, слушает много музыки, ее любимая певица — Кристина Агилера. На днях она сходила на премьеру фильма «Бурлеск», позвонила мне и восторженно сообщила: «Мама, я знаю, кем хочу быть». Я спросила: «Кристиной Агилерой?». «Да», — ответила она. «Для этого надо много работать», — предупредила я. «Я буду», — сказала она. Посмотрим.

Два года назад во время кризиса много говорили о том, что уровень гонораров украинских артистов резко упал. Вернулось ли все на круги своя?

А. М. Я не могу сказать, что ставки падали ощутимо. Да, сокращалось количество концертов, да, немного уменьшались гонорары. Чуть-чуть. Как такового кризиса в нашем шоу-бизнесе я не наблюдала. Может, у отдельных персонажей, но в целом — нет. И сейчас у большинства плотные гастрольные графики, привычные гонорары. На нашей индустрии развлечений кризис не очень отразился. Как минимум в Киеве почти всегда находилось тысячи три человек, способных купить билеты.

Несколько лет вы курировали украинский отбор на «Евровидение». Как вы считаете, стоит ли нашим артистам относиться к этому конкурсу всерьез и ориентироваться на его уровень, как это происходит сейчас?

А. М. В «Евровидении» год на год не приходится. Бывает, подбирается много хороших артистов, а бывает довольно пресно. Лично мне «Евровидение» уже не интересно, я пережила это. Мне кажется, что в той форме, в какой этот конкурс существует уже более полувека, он себя изжил. Думаю, либо его организаторы вскоре будут что-то кардинально менять, либо появится другой конкурс, который его затмит.

Не могу не задать пару вопросов о вашем отце. Скажите, та свистопляска, которая началась вокруг кресла директора Дворца «Украина» сразу после его смерти, заставила вас разочароваться в человечестве?

А. М. Я разочаровалась в некоторых людях (среди желающих занять место Николая Мозгового в СМИ фигурировали имена Игоря Лихуты и Владимира Гришко. — Weekly.ua), но это не подорвало моей веры в человечество: к счастью, у меня есть близкие и преданные друзья.

Поступки тех, в ком разочаровались, вы считаете предательством?

А. М. Я давно все им простила, я не тот человек, который не умеет прощать. Это важно для меня, а им мое прощение вряд ли нужно. Впрочем, и они меня мало интересуют, мне все равно, что происходит с этими людьми. Там (показывает глазами наверх. — Weekly.ua) все учтут и когда-нибудь объяснят нам, кто прав и кто виноват. Там все записывается.

Сейчас исполняющей обязанности директора «Украины» работает ваша мама. Скоро ли из ее должности исчезнет приставка «и.о.»?

А. М. Это вопрос к людям, которые уполномочены принимать такие решения. Знаю только, что во дворце все работает, все под контролем, мама в норме. «Украина», кстати, за минувший год заплатила 11 млн. гривен налогов.

Какое из воспоминаний об отце вы можете назвать самым трогательным?

А. М. Папа часто делал так: мы едем по городу в машине, он останавливается, идет и покупает мне и маме цветы. Даже когда я еще подростком была. Тем самым он показывал — вот мои женщины. Большинство мужчин над этим не задумываются: им не то чтобы жалко, они просто не думают об этом. А он думал.